Что же тогда сегодня означает быть «незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого»? Какие составляющие нашего служения следует пересмотреть, учитывая это? Ведь это посвящение должно формировать не только проповедь, но и стиль нашего служения.

Мы стали настолько ориентированы на бутафорию, что порой не замечаем, как далеко зашли в своём компромиссе. Вот один пример. Во многих церквях молитва на утреннем богослужении используется, в основном, как время для перестановок на сцене. Люди в зале склоняют головы и закрывают глаза, а когда через минуту открывают глаза, то видят, что певцы уже на месте или театральная группа готова начать своё представление. Всё так плавно, «продуманно», без запинки, однако всё так по-мирски. На первый взгляд мы будто молимся, вместе обращаясь к Царю небес, полновластному Господу. А на самом деле некоторые молятся, в то время как другие бегают на цыпочках по сцене, а третьи с закрытыми глазами представляют, какой будет обстановка на сцене, когда они откроют глаза.

Неужели слаженность этого представления стала важнее для нас, чем страх Господень? Неужели гламур, пафосность, «крутость», современные эквиваленты древней риторики, вытеснили содержание богослужения? Неужели профессиональная способность и умение привлечь и удержать внимание ценнее, чем необходимость сосредоточиться на Христе распятом?

Из книги «Крест и христианское служение»